Денис Чернышов рассказал “Сегодня” о том, кто и почему из осужденных пожизненно уже вышел на свободу, о мобильниках для заключенных и почему смена нормы питания сидельцев касается других силовиков. Вышла на свободу осужденная пожизненно за убийство Любовь Кушинская — после 27 лет и 9 месяцев с учетом “закона Савченко” (реально отсидела чуть больше 20 лет), проведенных в СИЗО и в Качановской колонии в секторе для выслушавших такой же приговор женщин (всего там 23 дамы, получившие “вечный” срок).
Указом президента Украины от 28 февраля 2018 года Кушинская помилована.
Женщина так и не признала свою вину, поэтому к ней применено помилование, то есть она остается судимой за тяжкое преступление. Определенное участие в изменении этой судьбы принял заместитель министра юстиции Украины Денис Чернышов, курирующий пенитенциарную систему страны. Он обратил внимание народного депутата Александра Грановского на историю этой узницы, а тот помог добиться указа о помиловании.
Мы попросили замминистра юстиции Дениса Чернышова рассказать о других случаях, когда в Украине освобождали заключенных пожизненно, а также ответить для “Сегодня” на ряд других вопросов, связанных с пенитенциарной системой страны.
— Денис Викторович, в 2016 году, насколько знаю, впервые за все время применения такой меры наказания в Украине, несколько человек вышли на свободу. Все — из осужденных по делу фирмы “Топ-сервис”, в том числе директор Игорь Шагин. Есть еще такие “счастливчики”?
— Кроме четырех по упомянутому делу, вышло пока еще двое (не считая Кушинской. — Авт.). Но по делу, касающемуся “Топ-сервиса”, просто ВР изменила закон, по которому раньше давали пожизненное заключение за покушение на убийство, а теперь уже нет. Еще один вышел по состоянию здоровья, по решению суда, он почти полностью потерял зрение. И еще один помилован президентом по представлению специальной комиссии. Хотя мы были против… Он убил должника. А когда убегал, убил еще милиционера. Но закон есть закон, решения мы исполняем неукоснительно. Хотя, действительно, разные люди получили такое наказание… Вот есть, скажем, маньяк Сергей Ткач, убивший более 30 человек, часто детей. И есть заключенный, который в свое время вел журнал перемещений другого человека, которого потом пытались (безуспешно) убить. Тоже получил пожизненное… Ну это решать не нам, помилуют или суд отпустит — и мы выпустим. А вообще мы в нашем новом законопроекте предлагаем, чтобы осужденный пожизненно, который не имеет высокого риска совершения повторного преступления, отсидев 10 лет без нарушения режима, раскаявшись, имел право подать ходатайство о замене ему меры наказания. Тогда, отсидев еще 15 лет на общем режиме (итого 25 лет), может выйти. Пока же действует норма, при которой лишь через 20 лет на пожизненном заключении человек может ходатайствовать о помиловании.
— Несколько вопросов об условиях содержания осужденных. Например, телефоны на зонах и в тюрьмах по-прежнему лишь настенные?
— Не только. Скажу о том, что есть и что планируем. Есть уже комнаты, где хранятся сим-карты заключенных. Аппарат один на всех хранится там же. Нужно позвонить, заключенный приходит, вставляет свою симку и звонит. Конечно, под контролем администрации, иначе нельзя. Есть и настенные аппараты, принцип тот же — звонок контролируется, договориться о чем-то незаконном нельзя. Но их не хватает. Звонки уже сегодня без ограничений, но в силу того, что существует живая очередь, администрация просит звонить не более 15 минут. В планах — договориться с операторами мобильной связи, чтобы имелись определенные заранее ограничения. Так, кстати, делается во всем мире. Например, заключенный вносит в базу данных свои 20 номеров (их проверит администрация), и больше ни на какие звонить не может. Возможно потом какие-то исключать, добавлять, но в итоге все равно 20 (цифра пока условная). Нельзя звонить ночью и ряд других автоматических ограничений. И что важно, абонент, приняв такой звонок, сначала услышит предупреждение о том, что звонят из мест лишения свободы. Это к тому, чтобы лишить заключенных возможности совершать мошенничества с помощью телефонов, что было очень развито в последние годы и что мы сейчас успешно ломаем. Но с помощью автоматики нам будет проще.
— Изменилось ли питание заключенных в процессе реформы системы?
— Нормы питания заключенных не менялись с 1992 года. Сейчас мы запустили процесс смены этих норм, весьма непростой. Потому что он, кроме Минюста, задевает другие структуры, имеющие изоляторы и, скажем, гауптвахты. То есть МО, СБУ, МВД и так далее. Ибо нормы питания регулируются для всех, кто содержится под стражей. Этих норм, кстати, более 10. В зависимости от диеты, болезни, условий и т. д. Расчет ведется от количества калорий, но могу сказать, что в нашей структуре заключенные каждый день получают либо мясо, либо рыбу, то есть животный белок, необходимый человеку. Поставки продуктов мы стараемся централизовать, но не всегда это возможно и целесообразно. Скажем, специи, другие небольшие объемы учреждения заказывают сами, заключая договоры с фирмами. Гонять машину с килограммом перца нет смысла. А вот крупы, другие объемные вещи мы поставляем, закупая централизованно, через систему ProZorro, ближе к месту дислокации учреждения, так дешевле. Хлеб пекут сами, но муку закупаем мы. Всякого рода заготовки и соленья учреждения делают сами, но под нашим контролем. Оказывается, солят даже лук, чего я раньше не знал…
— А как обстоят дела с производствами в колониях?
— Они есть, более чем в 100 учреждениях, правда, лишь в единичных случаях прибыльные. Конечно, стараемся показатели улучшить, но дело не в этом. Еще классик говорил, что любое предприятие имеет либо социальный, либо экономический эффект. Либо оба… Нас же государство никак не отличает от других предприятий, требуя лишь эффект экономический. Однако у нас главная цель в ином: привлечение заключенного к труду, и за счет этого его ресоциализация. Прибыль — хорошо, но это не главное, в отличие от целей ГУЛАГА.
Есть и другие проблемы. Вот в прошлом году государство обязало абсолютно все предприятия заключать со своими работниками трудовые договоры. Забыв о нашей специфике… Ведь для такого заключения нужны паспорт и идентификационный код. А у наших заключенных часто нет ни того, ни другого… Вот мы сейчас бегаем по инстанциям, чтобы это все получить для каждого сидельца, который желает работать (это строго обязательно только по желанию). Из процесса, по понятным причинам, выбыли лица без гражданства и иностранцы. Дальше — в договорах мы должны прописывать все, что и для обычных, свободных людей. Отпуска, больничные, простой по вине работодателя и компенсация… Как это применить к нашим условиям? Какой отпуск для заключенного? А если мы такой договор подписали, но предприятие стоит, ибо нет заказов? Значит, мы обязаны 3723 грн минзарплаты все равно уплатить каждому работнику и единый соцвзнос тоже… А если этого не делать, то уже статья Уголовного кодекса для администрации. Пока, увы, нас не слышат. И все же кое-где наши предприятия работают. Мы занимаем в стране более 20% рынка пошива спецодежды, в частности для военных, производим брусчатку, кованые металлические изделия, метизы, школьные парты, лабораторное оборудование и многое другое.
— И несколько слов о загадочном слове “пробация”. Что это?
— В переводе — испытание. Это в основном касается альтернативных видов наказания, кроме лишения свободы. Могут быть общественные работы, другие программы. Но человек при этом не сидит в тюрьме. Но есть еще пенитенциарная пробация — работа с человеком, который сидит, но готовится к выходу на волю. За полгода до освобождения с ним начинают работу как работники колонии, так и специальные офицеры пробации, которые и готовят его к такому выходу. Решаются конкретные, но важные проблемы: где человек будет жить, как устроиться на работу, восстановить, если надо, документы и прочее. Главное — не допустить рецидива, вернуть человека в общество.
Любовь Кушинская: “Мне есть для кого жить!”
С Любовью Кушинской автор этих строк познакомился в декабре 2007 года, когда по заданию газеты “Сегодня” побывал в секторе для пожизненно заключенных женщин в Качановской колонии (где много позже и, конечно, в другом помещении отбывала свой срок Юлия Тимошенко, пока не попала в больницу). Любовь Васильевна к тому времени уже отсидела 10 лет, но твердо настаивала на своей невиновности. Она со слезами на глазах показывала кипы документов, где, по ее мнению, содержались доказательства того, что ее подло подставили. Однако суды всех инстанций оставили приговор — пожизненное заключение — в силе…
Если коротко, история Кушинской выглядит так. В свое время она была известной во Львове бизнес-леди, руководила фирмой, занималась недвижимостью, отличалась не только деловой хваткой, но и женской красотой. При этом имела определенные отношения с Романом С., экс-супругом известной в стране женщины-политика. По версии следствия, а затем и суда, некий господин Дрожджаль поручил Кушинской продать его квартиру за 40 тысяч долларов. Она часть денег отдала, но далее продавец решил, что больше не получит, и попробовал расторгнуть договор. Якобы в ходе состоявшейся вскоре встречи Кушинская застрелила Дрожджаля, а его тестя, известного врача-уролога Циневского, зарезал ее водитель. Произошло это 24 июня 1997 года. За это Кушинскую и судили, причем одно время дело рассматривал известный судья-“колядник” Игорь Зварич. Правда, приговор выносил не он.
Как уже говорилось, вину свою Кушинская так и не признала. На ее невиновности настаивают также известный адвокат Андрей Федур и народный депутат Александр Грановский, чье обращение к президенту и привело к указу о помиловании. Свои выводы эти люди основывают на беседах с Любовью, другими людьми, изучении документов, а также на результатах исследования на полиграфе — дескать, детектор лжи показал, что ее показания о невиновности правдивы. Сама Кушинская утверждает, что ее “подставил” Роман С., будто бы задолжавший ей крупную сумму денег и не желавший отдавать. По ее словам, она не умеет стрелять из огнестрельного оружия, никогда его не имела, а также физически не могла во время убийства быть на месте происшествия, ибо находилась в другом месте. Денег на хорошего адвоката не было, вот ее и посадили…
Кушинская. Со слезами на глазах и документами в руках уверяла журналиста “Сегодня” в своей невиновности в декабре 2007 года. Фото: А. Корчинский
Впрочем, для объективности добавим, что, по информации правоохранителей, имевших отношение к “делу Кушинской”, в судебных материалах все же есть доказательства ее вины. Например, Кушинская якобы, уже будучи в тюрьме, пыталась давать указания своему подельнику, что и как говорить… Так ли это, возможно, будет решать очередной суд, ибо теперь, выйдя на свободу, 55-летняя Кушинская, вполне вероятно, попробует добиться отмены судебного приговора, признавшего ее убийцей. Как видим, оказать ей помощь могут весьма серьезные люди, юристы и политики. Пока же мы воспроизводим небольшое, но уникальное интервью, которое дала сама Любовь Васильевна газете “Сегодня” более 10 лет назад, в камере для пожизненно осужденных женщин. Ранее оно никогда не публиковалось.
— Восемь лет я находилась под следствием, — говорит Кушинская. — На девятый признали виновной в убийстве, к которому я не причастна. Приговор был заказан должностными лицами, в частности, бывшим мужем женщины-политика Романом С. С 1992 года он был моим любовником… За всем этим стоит очень большая сумма… Восемь лет искали убийц, на которых указывали свидетели… Убили двух человек, Ярослава Дрижджаля и Ореста Циневского. Причем с последним я вообще знакома не была… Роман С. выступил гарантом в операции по даче денег взаймы под залог квартиры. Я дала в долг 20 тысяч долларов. Про нашу договоренность о передаче денег слышал работавший у меня на фирме 21-летний парень. Я тогда возглавляла фирму, а он, можно сказать, был на побегушках. Так вот, передача денег от меня к людям состоялась, они уехали по своим делам, а я — к Роману. Тех людей потом убили, деньги у них забрали. Убийцей же сделали меня. А Роман много лет в суд не являлся, а на девятый год пришел и заявил, что меня… не знает.
Фото внука. Глядя на него, узница повторяла: есть ради кого жить… Фото: А. Корчинский
Меня задержали через полгода после этих событий, по доносу того молодого парня, работавшего на фирме. У него под пытками выбили это заявление. Нет ни доказательств, ни свидетельств моей вины, много лет о том же говорила экспертиза. В водоеме нашли какой-то пистолет и “повесили” на меня, хотя я даже стрелять не умею… Меня осудили на основании только предположений и допущений. К кому только я не обращалась за эти годы, чтобы помогли восстановить справедливость: и к политикам, и к юристам… Но не помогли, и я нахожусь здесь, среди убийц. Никто меня не слышит, на то мои недруги и рассчитывали, я абсолютно беззащитна! Я собираюсь обратиться в Европейский суд по правам человека в Страсбурге, но, сами знаете, его решения можно ждать долгие годы. А меня дома ждет дочь, у меня прекрасный внучок… Мне есть для кого жить!
В заключение от редакции добавим, что дочь выхода матери на свободу не дождалась и уехала вместе с внуком Кушинской из страны. Возможно, теперь они, наконец, встретятся…
