Дело осужденного и находящегося в заключении в России кинорежиссера Олега Сенцова приобрело новое звучание: забрезжила надежда на его скорое разрешение. С самого начала дело было политически мотивированным. В России Сенцова судили по «террористической» статье, обвинив в причастности к «Правому сектору», который на территории РФ запрещен, а также в подготовке к взрыву нескольких памятников в Симферополе.
Сенцов не скрывал свою политическую позицию, принимал участие в событиях 2014 года и процесс был показательным. Логика процесса над Сенцовым сводилась к тому, чтобы показать: Россия пришла в Крым всерьез и надолго и не потерпит инакомыслия. В этом же состояла логика некоторых арестов в среде крымских татар.
Речь идет не просто о единичном случае. Самое важное для Украины в этом деле то, что другая страна (РФ) совершает следствие и судопроизводство на территории, которая по законам и по международному праву является территорией Украины, и над гражданами, считающимися гражданами Украины. Стоит напомнить, что Сенцов не признавал себя гражданином Российской Федерации, но и не отказался от российского гражданства официально, а по российскому законодательству все жители Крыма были автоматически объявлены гражданами Российской Федерации, если от них не последовало письменное заявление об ином гражданстве. С точки зрения российских законов, Сенцов – россиянин, с точки зрения украинского и международного права – гражданин Украины. Точно так же, как и Крым – с точки зрения России – один из субъектов РФ, с точки зрения Украины и международного права – это две аннексированных Россией административно-территориальных единицы в составе Украины. То есть, Сенцов стал олицетворением произвола новых властей на территории Крыма, а дело Сенцова стало квинтэссенцией претензий Украины на возврат Крыма.
Ни одно другое дело не могло бы вызвать столь бурный резонанс, как дело Сенцова. Вы встречали в истории режиссера-террориста? Сама постановка вопроса звучит абсурдно. Были поэты-террористы, писатели-террористы, художники-террористы (Каннегиссер, Степняк-Кравчинский, Диего Ривера, Блюмкин, Савинков и другие). Но вот «режиссер-террорист» звучит нелепо. А потому и привлекает еще большее внимание со стороны мирового сообщества.
Конечно, можно иметь претензии к защите, которая действовала не слишком эффективно (хотя в обществах, подобных России и Украине, защита в судебных процессах политического характера иногда играет декоративную функцию – да, да, Украина в этом плане недалеко ушла от России). Можно сетовать на политиков, которые слишком уж стараются пиариться на деле Сенцова (кстати, многие ли из них вспоминали за это время о его семье, оставшейся без поддержки, и о младшем сыне-аутисте? Я именно о политиках, а не об общественных деятелях, старающихся не особо светиться перед камерами). Но суть остается той же: есть дело, которое приобретает все больший и больший вес. Сенцов на сегодняшний день олицетворяет собою в глазах мировой общественности грубое нарушение международного права.
Это понимают и в России. И поэтому «дело Сенцова» представляется для российской политической машины не менее принципиальным, чем для Украины и Запада. Признаться в том, что дело шито белыми нитками – расписаться в собственном проигрыше. Отпустить Сенцова – показать слабину. Применить помилование –во-первых, статья «террористическая», во-вторых, необходимо ходатайство самого Сенцова, в-третьих, помилование предвидит то, что Сенцов должен признать вину и раскаяться.
Хотя для той же России тоже необходимо найти приемлемый выход из истории с Сенцовым. Сенцов все больше и больше в глазах общественности превращается не в законно осужденного по российскому законодательству преступника, а в политического заложника, и его фигура постепенно превращается в общественный раздражитель. Путину необходимо выбрать действенный выход, который бы не позволил заподозрить его в том, что он сдался и уступил внешнему давлению.
К тому же Сенцов объявил в тюрьме голодовку. Конечно, в таких случаях вспоминают о ситуации с депутатом британского парламента, 27-летнем Бобби Сэндсе, который подозревался в причастности к террористической организации и объявил тюремную голодовку. Вся прогрессивная общественность выступила в его защиту (а требовалось не отпустить его на волю, а просто разрешить не носить тюремную робу, общаться с другими заключенными и получать раз в неделю посылки), но Маргарет Тэтчер была непреклонна. «Он сам выбрал свою судьбу», – сказала «железная леди», когда состояние здоровья Сэндса было уже критическим. 5 мая 1981 года Бобби Сэндс скончался в тюрьме Мэйз после 66 дней голодовки.
Но Путин – не Тэтчер. И давление на Россию оказывается нешуточное. В поддержку Сенцова уже выступили многие деятели культуры – как в России, так и за рубежом. Борис Гребенщиков, Андрей Звягинцев, Алексей Герман, Александр Сокуров, Анджей Вайда (незадолго до смерти), Даниэль Ольбрыхский, Кшиштоф Занусси, Джонни Депп – это лишь часть из тех, кто поддержали Сенцова. Госдеп США, руководство Евросоюза, руководители ряда государств выразили свою позицию по данному вопросу. Путин вряд ли будет доводить дело до критического исхода. Для того, чтобы показать, что «царь грозен, но милостив», вполне возможно, что в ближайшее время Россия может согласиться на вариант обмена Сенцова – например, на журналиста Кирилла Вышинского.
Однако обмен не решает проблему: с точки зрения России Сенцов не будет оправдан – обмен не предусматривает отмену приговора. То есть, решение Северо-Кавказского окружного суда от 25 августа 2015 года формально останется в силе. Плюс ко всему, в заключении остается еще один фигурант дела – Александр Кольченко, получивший 10 лет тюрьмы. Сенцов может оказаться на свободе – как в свое время оказался на свободе Геннадий Афанасьев. Но главный вопрос – «чей Крым?» – останется и дальше не решенным.
Конечно, Сенцову – по-человечески – хочется пожелать выдержки и терпения. Выдержки и терпения хочется пожелать и моему другу Кириллу Вышинскому – главному претенденту на обмен (с украинской стороны). Очень хочется верить, что новые обострения в украино-российских отношениях, связанные с активизацией боевых действий на Донбассе, убийством Аркадия Бабченко и строительством «Северного Потока – 2», не повлияют на процесс обмена заложниками.
Верю, что скоро и Сенцов, и Вышинский будет на свободе – политические дела решаются политическими методами, а правосудие в них играет лишь декоративную функцию.
Но вот Крым… Это совсем другой вопрос. И, боюсь, что закрытие дела Сенцова – самого громкого дела, имеющего географическую привязку к Крыму – поставит вопрос принадлежности полуострова на долгую паузу. Не хочется верить, что эта пауза для Украины будет означать окончательную точку. Но нам во многое не хочется верить и со многим не хочется мириться, как бы ни жестоки были реалии и обстоятельства. Увы!
